КРАСИВЫЕ, ДЕРЗКИЕ, ЗЛЫЕ - Страница 76

Алиса пыталась понять, но понять было решительно невозможно. Да, лицом эта Валька не вышла. И фигурка у нее, конечно, подкачала. Ростик никакой. Грудь маленькая. Чуть сутулится. Наверняка у мужиков не пользовалась особенным успехом. Отсюда, похоже, и комплексы. Но... Неужели же из-за этого надо убивать!..

Сволочь.

Эх, если можно было бы сейчас перенестись туда – за экран, как в Зазеркалье! Отмотать назад время. Тогда бы Алиса лично удушила эту стерву. Растерзала бы ее. И не испытала б при этом ни малейшей жалости или угрызений совести. Тогда бы и папа оказался жив, и мама... И Алисина судьба шла бы по накатанной: институт, диплом, работа – как у этой маленькой дряни, – и не извивалась бы она, полжизни барахтаясь в грязи!..

Но оказаться в девяносто втором невозможно, что тут мечтать. Остается лишь надеяться, что Алиса сейчас, в наше время, отыщет убийцу – и уж теперь воздаст ей по заслугам.

План на экране сменился. Хронометр в углу показывал тот же день, только получасом позже.

Съемка велась из зала. Временами в объектив попадали головы впереди сидящих. А на сцену один за другим поднимались наглаженные мальчики в галстучках, девочки в модных по тем временам платьях или брючных костюмах. Мордатый ректор вручал дипломы, девчонкам целовал ручки, дарил гвоздичку.

Валентина получила диплом одной из первых. Сама – отличница, диплом – красный. Донельзя довольная, махала рукой залу. Зал вежливо поаплодировал. Чей-то мужской голос выкрикнул: «Даешь, Валька!» Кто-то рассмеялся.

Камера сняла длинный проход Валентины к своему месту. Кое-кто ее останавливал по пути, на ходу поздравлял. Наконец девушка пробралась по ряду вплотную к камере и стала хвастливо демонстрировать в объектив свой диплом бордового цвета и вкладыш с многочисленными пятерками.

Себялюбивая крыса!..

Тут запись оборвалась. По экрану замельтешили черно-белые полосы и зигзаги.

Алиса промотала кассету вперед. Нет, конец. Больше ничего.

Тогда она прокрутила изображение назад. Снова послушала бахвальство Валентины в роли репортера: «Будущий великий экономист... спортсменка, некомсомолка и просто красавица...» Потом нажала на стоп-кадр и несколько раз сфотографировала экран. Изображение получилось так себе, но в общем приемлемое.

А потом – заранее не зная, зачем ей это, и подчиняясь скорее наитию – Алиса записала на диктофон (опять же предусмотренный в телефончике) отвратительно хвастливую речугу Валентины.

Затем выключила видюшник и вдруг почувствовала, насколько она устала. Устала физически. Болела спина. Все тело прямо-таки ломило.

Алиса глянула на часы. Немудрено: без четверти три. Пора сматываться.

Девушка потянулась. Выгнула по-кошачьи спину. Хорошо бы сделать йоговское упражнение «собака головой вниз» – от нее и усталость проходит, и мозги прочищаются, – но для этого не время и не место.

Алиса включила обратную перемотку. Пока древний видюшник с грохотом мотал кассету, девушка критично осмотрела комнату: не наследила ли она. Вроде все чисто. Жировки и письма покоятся в секретере – кажется, в прежнем порядке. Роковая открытка замаскирована в стопке корреспонденции.

Видик клацнул и остановился. И тут от его звука встрепенулась Инна Петровна. Открыла глаза, несколько секунд испуганно всматривалась в Алису. Потом с удивлением проговорила:

– Кажется, я уснула...

– Да-да, – торопливо отозвалась Алиса. – Пойдемте, я уложу вас в кровать.

Сердце ее застучало. «Не дай бог, посмотрит на часы – как я объясню, что делала в ее квартире три часа? И как кассету из видика при ней доставать?»

– Да, Алисонька, извини, я сейчас... Еще минуточку...

И пенсионерка смежила веки и опять задремала.

«Нет уж, снова я тебя будить не буду».

Алиса максимально тихо – насколько позволял агрегат прошлого века – достала из видюшника кассету с домашним видео и сунула ее на прежнее место в тумбу. Затем подхватила сумку, сунула туда телефон и надела туфли.

Еще через пять минут она открывала дверь своего припаркованного во дворе джипа. За полночи на переднем крыле появилась пара свежих, кем-то с удовольствием прочерченных царапин. Поборники социальной справедливости из пролетарского района не смогли перенести явление нового «Лексуса». Чертыхнувшись, Алиса вырулила на Братиславскую и покатила в сторону Кольцевой дороги.

* * *

Когда она вернулась в особняк, уже рассвело и вовсю щебетали птицы. Вадим мирно спал, отгородившись от света плотными шторами. Красавец, умница, он слишком выматывается, чтобы дожидаться Алисиных ночных возвращений и комплексовать по их поводу.

Когда Алиса смыла макияж, приняла душ в примыкавшей к спальне ванной и подошла к супружеской кровати, рука вроде бы крепко спящего Вадима схватила ее за бедро. Она отскочила.

– Ф-фу, напугал!

– А ну-ка, расскажи, – совершенно бодрым голосом произнес муж, – что это за театр, из которого жена возвращается в четыре утра?

– М-м, понимаешь, милый, – промурлыкала Алиса, – в Большом я познакомилась с интересными людьми. Иностранцами. Точнее, с неграми. Баскетболистами. Из команды «Лос-Анджелес Лэйкерс», основной состав. Пятерка. Огромные, мускулистые, красивые... Ну, и я не устояла... Прости, милый, грешна...

К этому моменту Вадим уже был готов – вскочил с кровати и, рыча, набросился на нее. Удивительно, до чего на мужиков действуют пошлости вроде пяти негров!

– И ты... с ними... со всеми?.. – задыхаясь от страсти, подхватил игру муж. Он завалил Алису на кровать и стал ласкать ее грудь.